ЯЗЫК КАК ПЕРЕВОДЧИК МЕЖДУ БЕССОЗНАТЕЛЬНЫМ И СОЗНАТЕЛЬНЫМ. ГРУППАНАЛИТИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ
Пряхина О. П.
Я начну с рассказа о тех условиях, в которых была написана эта работа. Ведь любой рассматриваемый предмет теряет свою ценность вне контекста того места и времени, где он был сформирован.
В России, в городе Санкт-Петербург, идет пятый год обучения группанализу. Наши учителя прилетают из Великобритании, а я живу в Сибири и стремлюсь на учебу из города Новосибирска. С первого дня я ставила себе задачей попытаться понять, почувствовать, что же сокрыто за этим несовпадением символического языка детства аналитика и анализанда? Какое влияние окажет различие в языковой организации ассоциативных рядов нашего личностного бессознательного?
Взявшись за такой материал, я, естественно, обратилась к классике, к Зигмунду Фрейду. В своей итоговой, фундаментальной работе, книге «Моисей и монотеизм» З.Фрейд отметил, что каждый, даже самый уникальный аналитический случай в конечном итоге является выражением универсальных глубинно-психологических закономерностей, преломленных через призму индивидуального опыта.
В нашем исследовании — это случай Человека-Волка. «Фрейд его описывает как «русского пациента». При этом сам аналитик несет в архаике своего филогенетического наследия местечковую культуру Галиции и Моравии. Его же пациент, Сергей Панкеев, — из южно-российской помещичьей усадьбы.
Отметим то обстоятельство, что «русскость» у пациента была уже «подорвана» системой домашнего воспитания. Он воспитывался и обучался иностранцами — англичанами, француженками, немцами. Слой его вытесненного, инфантильного бессознательного был сформирован не родной культурной средой, а чередой эмоционально окрашенных иноязычных влияний. Гувернантка, мисс Элизабет, читала ему русские переводы немецких сказок.
Панкеевым психоанализ был найден и избран как точка опоры при смене своей культурной идентичности при переезде из России. «Здоровый организм функционирует, как целое и может быть охарактеризован как система в динамическом равновесии…он постоянно должен приспосабливаться к вечно меняющимся обстоятельствам и условиям окружающей среды, в которых он живет». (З. Фоулкс, 1948)
Впрочем, психоанализ изначально создавался как психологическое подспорье для иммигрантов, пытающихся вжиться в культурную среду, не соответствующую их филогенетическим схемам. Да и иммиграция была вполне реальной, как результат переселения. Достаточно вспомнить семью Фрейда и Фоулкса. А могла быть и психологической, связанной с резким изменением культурного статуса и образа жизни (как у первых фрейдовских клиентов, только поколение назад проживавших в изолированной культуре гетто). «Иммиграция — выезд граждан одного государства в другое на постоянное или временное жительство».
«На всей земле был один язык и одно наречие. Двинувшись с востока, (люди) нашли в земле Сеннар равнину и поселились там. И сказали друг другу: наделаем кирпичей и обожжем огнем. И стали у них кирпичи вместо камней, а земляная смола (ил) вместо извести. И сказали они: построим себе город и башню, высотой до небес, и сделаем себе имя, прежде, нежели рассеемся по лицу всей земли. И сказал господь: вот, один народ, и один на всех язык, и вот они начали делать. Сойдем же и смешаем там языки их так, чтобы один не понимал речи другого».
Вавилонская башня — постройка, которую по библейскому преданию потомки Ноя воздвигли в земле Сеннар (Вавилония ), чтобы достигнуть небес. Бог, разгневанный замыслом и действием строителей, смешал их языки.
Это библейское предание есть моя точка удивления, от которой исходят мои размышления о языке. Праязык. Как его найти, чтобы выразить чувство, желание. Есть в тебе перевод, и надо найти способ его рассказать. Хочется сделать это ярче, проще, доступнее, гениальнее. Словарный запас Эллочки Людоедки у Ильфа и Петрова состоит из 30 слов. И мы помним ее яркий и эмоциональный образ. В группе, довольно быстро, формируется свой словарный запас, ориентированный на общегрупповое знание иностранного языка. К этому еще надо добавить желание наглядно показать то, что говоришь. И от недопонимания и, одновременно, сильного желания выразить себя, открываются нарциссические раны, полученные где-то на первых уроках жизненного пути. А на фоне детского всемогущества появляется пассивное ожидание проявлений «праязыка». Это из недр нашего бессознательного. Чтобы открылось тебе понимание себя и другого с помощью «третьего глаза души». При этом от напряженного внимания к иностранной речи обостряется восприятие языка тела — позы, кивки головой, театр жестов, лицевая экспрессия, звуки, запахи, смех, слезы. Пространство. Вспоминается состояние, когда слово и тело связаны. И первый, родной язык, связан с телом как-то по-другому. И особенным откровением явилось восприятие музыкальности речи. В группе бывают ситуации, когда восприятие и родной речи затруднено, когда идут глубинные индивидуальные процессы. Но музыка групповых процессов тонко передает настроение происходящего. Можно, не понимая, отлично воспринимать настроение в группе. Парадоксально, но бывает плохо понятен тот член группы, который правильно говорит на принятом языке в группе, родном языке дирижера. Те члены группы, которые имеют языковые трудности, стараются выразить себя всеми другими способами, часто особенными, более эмоционально. В этом открывается индивидуальность и возможности в построении взаимоотношений. Происходит путаница языка взрослого и ребенка. Ведь взрослый уже обучен знать, а ребенок не учит язык, он его воспринимает.
В интернациональном (межнациональном) сеттинге, в котором есть общее переживание, второй язык дает человеку шанс нарушить границы своей культурологической идентичности и открыть возможность развития новой социальной сети. Язык, на котором говорит человек, соединен с его национальностью, привычками, с опытом, который отличается от опыта других стран.
В межнациональной группе человек особенно хорошо понимает динамическую и базисную матрицы. В то время, когда базисная матрица глубоко связана с культурой и обществом, динамическая матрица формируется вербальным и невербальным общением группы здесь и сейчас (Фоулкс). Если исходить из этого, видно, что базисная матрица, представляющая социальную структуру, соединена с языком данной страны. И, хотя договорились говорить на одном языке, время от времени все используют слова из своего родного словаря, чтобы передать, перевести переживание на язык, на котором говорит группа. Тогда начнется перевод. За этим кроется огромный пласт отношений с ведущим группы, с дирижером. Ведь он является носителем иного языка.
Перевод — это процесс, который должен развиваться постепенно, шаг за шагом, слово за слово, опыт за опытом.
Несколько слов о переводах и переводчиках.
Когда Бриль приступил к переводу «Толкований сновидений», З.Фрейд отказывался верить в возможность выполнения такой трудной задачи. «Казалось, любая попытка включиться в контекст иной культуры, столь тесно связанной с автором, его историей и языком, заведомо обречена на провал. Фрейд высказывал принципиальные сомнения в возможности перевода в связи с близостью сновидения к языку бессознательного. Убедительность перевода на другой язык зависит не от степени его соответствия точным литературным критериям и словарю оригинала, а от того, может ли он стать действенным методом для читателя из другой языковой культуры».
Фрейд, скорее всего, видел в переводчике аналитика и анализанда в одном лице. Стремление показать связь между грезящим автором и теорией сновидений превратило Бриля в грезящего переводчика, сновидения которого позволяли, в соответствии с идеей Фрейда, перевести доказательства через языковую границу, но вынуждали брать на себя роль автора. Постулат — сновидения и их толкования на всех языках одинаковы, вернул утраченное авторство Фрейду и восстановил былое единство автора и его произведений.
Во Франции же и поныне имеют хождение самые разные переводы одних и тех же текстов. Это Вавилонское изобилие ничуть не вредит переводу, а позволяет получить представление о многообразии толкований.
Как подтверждение того, что язык является производным символа, а не наоборот, Фрейд призывал создавать собственные работы, а не тратить время на решение проблем, связанных с переводом.
Из своего группового опыта общения с переводчиком отмечу некие этапы. Вначале все воспринимается отдельным, нет цельной картины. Отдельно дирижер и его текст, отдельно переводчик и его текст, еще твой собственный перевод и желание воспринимать всех членов группы. Дистанция с дирижером, говорящим на не родном языке, воспринимается большой. Промежуточным объектом является переводчик. То, как он пытается тебе все объяснить, воспринимается как участливость. При этом то, что он переводит тексты всех говорящих в группе, делает его нейтральным, ведь он ничего не говорит о себе. И то, что переводчик не передает эмоции говорящего, это снижает уровень тревоги в группе.
Со временем, значимость переводчика уменьшается. Фигура дирижера выходит на передний план, а переводчик воспринимается фоново. Особенно это ощущение закрепляется после опыта общения группы без переводчика. Это как пойти ребенку в первый класс школы. Резкая социализация. Но в группе уже сформировался резерв «группового переводчика», и группа легко берет на себя эту функцию.
Переводчик в группе дает еще очень важный опыт толерантности. Пробелы во времени на перевод, помогают справиться со своими чувствами и выразить словами более кратко то, что чувства размывали. Появляется выбор на кого смотреть, кого понимать, кого поддержать.
Что же происходит при встрече носителей разных языков? Довольно часто в группе звучит указание на национальные различия.
Когда впервые говоришь на иностранном языке, могут внезапно всплывать переживания детства, и первые слова и фразы звучат и выглядят по-детски. Если есть что-то похожее между тем, как смотришь на самого себя через другой язык, и тем, как осознаешь собственные бессознательные мотивы, тогда это общее будет способствовать превращению чужого в свое, видеть себя по-новому, и развивать новую взаимосвязь с обликом своей собственной души. Чужой язык нам может открыть новые аспекты самости, подобно бессознательному, которое дает нам новый взгляд на себя.
В групповом анализе разговор на иностранном языке — это не только использование чужого словаря, но и постепенное продвижение в другую социальную структуру. Аккуратный, бережный перевод на английский язык переживаний, который соединяется с родным языком, начинает коммуникацию. Для развития самости, в этом процессе в этом процессе изменений, важно, чтобы кроме переживания различий, были переживания общего в обоих языках. Ведь, когда человек смотрит на себя через другой язык, у него может появиться шанс открыть свою латентную индивидуальность в социальном взаимодействии, в культуральной взаимосвязи.
Отказываясь от специальных навыков своего языка в пользу другого, ты отказываешься от части своего видения мира в пользу других. И с краями твоей натуры начинает что-то происходить, они деформируются. Отчего же происходит языковая непроходимость? И границы при этом делаются непроницаемыми. Существует ли страх потери своего языка и что за этим?
Если вернуться к истории, уже ХХ века, то Россия, как государство, на 74 года исчезла с карты мира. Появился СССР — Союз Советских Социалистических Республик. Думаю, что в этом коренятся страхи потери национальной идентичности, языка, имени, фамилии, себя. Насколько этноцентричен русский язык? Это еще предстоит осмыслить.
Заговорить на другом языке может ощущаться как предательство. Приведу отрывок диалога из моей тренинговой группы. Один из членов группы рассказывает о своем проживании с женой и ребенком до пяти лет в англоговорящей стране:
Ж- Вы там долго жили?
М- Достаточно.
Ж- И как вы общались? Вы хорошо с женой язык знали?
М- О! Там без проблем, все не важно, не стыдно. Главное — понять! Русский, по сравнению с английским, один из самых однообразных языков. Английский может быть американским, австралийским, шотландским, а сколько северных, южных наречий…
Ж- А как ваш ребенок? Вы с ним на каком языке говорили?
М- Конечно, на русском.
Ж- А с другими он как общался? С детьми в песочнице?
М- Как придется. Мы его не учили, мы даже оберегали от английского языка. Он ведь и так его вокруг слышал. Легче его потом выучить, чем отказаться от родного языка. Что-то в себе предаешь, да и стыдно — русский человек не знает своего языка…
В этой группе большинство членов — люди, приехавшие из других городов. Темы временности проживания здесь и сложности в адаптации звучат в различных аспектах.
«Пришельцы были заняты низкооплачиваемой работой. Люди «со стороны», их надо как-то приспособить к господствующим тенденциям общества», — это писал Н. С.Лесков о переселенцах в Сибирь. В XXI веке мало что изменилось.
На одну из сессий участница группы пришла в очень нарядном — карнавальном платье. Лето, очень жаркий день. На группе она объяснила, что устроилась на работу промоутером, и после группы поедет еще на работу. Да и платье в одиночку надевать сложно и она решила сразу в нем приqти. На группе девушка говорила, что классно поработать так, как она работала еще в студенческие годы. В этом платье девушка была очень красивой, ей говорили комплименты. Но комплименты звучали неуверенно, и она на них отвечала, что лучше работать промоутером, если в нашей стране мозги не ценятся.
В этот момент я, дирижер группы, чувствую сильное стеснение в теле, будто на мне одежда меньшего, чем я ношу размера. Состояние неловкости, несоответствия. Я спросила у участницы группы: «Что с вашими чувствами сейчас?»
Она ответила: «Да как маленькая девочка, стесняюсь себя, ужас! Такая злость на себя, вы все мне комплименты говорите, а я такое унижение испытываю, что оказалась в таком положении…»
Унижение появляется, когда твоя «планка» резко падает. Это чувство часто связано с размерами (возраста, ума, роста, прочее). Познается в сравнении, тебе указывает другой или обстоятельство. Такое регрессивное падение, и в этой детской позиции тебя еще догоняет стыд. А он занимается стиранием тебя с лица земли. «Стыд — свойство, культурно обусловленное необходимостью человеческого взаимодействия и вытекающими отсюда понятиями личностной зрелости, автономности, личностных границ, предполагающих взаимность и отдельность».
Мне вспоминается сказка «Новое платье короля» Ганса Христиана Андерсена. В этой сказке жил-был король, и он очень любил наряжаться. И вот приезжают двое иностранцев, а их автор называет обманщиками, так как они выдали себя за ткачей, не будучи ими на деле. Они пообещали изготовить чудесную ткань, которая еще и будет отличаться удивительным свойством. Она будет становиться невидимой для всякого человека, который не на своем месте или непроходимо глуп.
По мере приближения к завершению нашего обучения группанализу, на курсе ощущалась сильнейшая тревога. Что же мы приобрели за эти годы? Такое ощущение всемогущих надежд и страх встречи с реальностью.
А сказка говорит: «Ни единый человек не сознался, что ничего не видит, никто не хотел признаться, что он глуп или сидит не на своем месте. И только невинный младенец закричал: «Да ведь он голый…»
И вот такой младенец иногда сидит внутри тебя. Тогда нас поедает чувство стыда, и это испытываешь, дочитывая сказку. А «королю стало жутко: ему казалось, что они правы, но надо же было довести церемонию до конца! И он выступал под своим балдахином еще величавее, а камергеры шли за ним, поддерживая мантию, которой не было». Отмечу, что стыд напоминает каждому о собственных недостатках и уязвимости.
Что же дальше за стенами курса?
Составим ли мы себе имя?
Какую роль сыграем в развитии группанализа?
«Все выше и выше их башня растет
И вот уж вершиной ушла в небосвод…
Поспешней движенья. Быстрее топор,
Но скоро подъемлются крики и спор…
Один просит камень - другой подает
Просящему спелой смоковницы плод,
И каждый другого не может понять,
И. чужды друг другу, все стали роптать…
Замолкла работа, не носится груз
К вершинам по белым ступеням.
Заспорили - рухнул великий союз,
Конца нет упрекам и пеням.
Рассыпались люди нестройной толпой,
Как птиц окрыленных испуганный рой…
Им стали отчизной чужие места,
И гордая башня осталась пуста.
Как сон за мечтой, За волною волна -
Идет век за веком. Сурово
Враждуют в неравной борьбе племена…
Придется ль сдружиться им снова,
Придется сплотиться во имя труда?
Во имя какого? Когда?»
Сможем ли мы общаться? Второй (иностранный) язык может быть интерпретирован, переведен с помощью первого (родного), чтобы передать скрытые послания. Как в сновидениях, послания бессознательного.