СУБЪЕКТИВНОЕ ИЗМЕРЕНИЕ КРИЗИСА В ПСИХОАНАЛИЗЕ
Затримайлова Е. В.
«Следовательно, разруха не в клозетах, а в головах»
Профессор Преображенский, Михаил Булкгаков
То же самое можно сказать и о кризисе.
Мы живем в удивительную эпоху быстрых перемен. Большинство совершеннолетних людей, живущих сейчас в России, родились в другом государстве, при совершенно ином социальном, экономическом и ценностном устройстве и пережили уже несколько кризисов. И нам остается только принять тот факт, что на наш век вряд ли выпадет хоть сколько-нибудь длительный период стабильности. Принятие этого факта высвобождает психическую энергию для того, чтобы адаптироваться к непрерывно меняющимся условиям.
Экономический кризис, в котором мы оказались сейчас, продлится, вероятно, довольно долго, и, каков бы ни был его исход, новый кризис не заставит себя ждать. Избежать кризисов невозможно, возможно лишь научиться в них как-то жить. Психоаналитическая практика в период кризиса становится особенно важна. Казалось бы, люди, переживающие финансовые трудности, выберут экономию и отложат личный анализ на потом, но на практике это не так. Напротив, разрушая привычный баланс и воображаемое благополучие потребления, кризис заставляет людей встретиться с чем-то истинным в себе, ибо опираться на воображаемые идеи, иллюзии уже нет возможности, реальность обходится с ними немилосердно, и задаться такими вопросами, которые в другое, более сытое время, остаются в тени.
Экономический кризис один на всех, а вот проживают его люди совершенно по-разному. Есть люди, которые теряют все и оказываются сломленными. Есть те, кто испытывает азарт и умудряется заработать на изменившихся условиях. Есть и те, для кого принципиально не меняется ничего. Кто-то парализован страхом, кто-то захвачен страданием, кто-то равнодушен, есть и те, кому в кризисе дышится легче, есть где приложить свою бурную психическую энергию.
И наконец, есть те, для кого кризис — это первая настоящая возможность увидеть истинное в себе.
Влияние внешних событий на судьбу человека может быть кардинально различным в зависимости от того, какое значение придается этим событиям и какова на них реакция, из которой дальнейшие действия происходят. Внешний фактор оказывается менее значим, чем способ человека справиться с его влиянием.
Внешнее воздействие подвергается интерпретации бессознательным, получает определенный статус, оценку и функцию в психике субъекта.
Каким образом это произойдет, зависит от повторения прежних психических травм, психической структуры человека, его базового центрального для психики симптома, его бессознательных желаний.
Кризис — лишь естественная и неизбежная часть жизни, а также важнейшая форма развития любого процесса.
Каждый человек проходит через множество кризисов, начиная с рождения и до самого конца своей жизни. Без того, чтобы не пережить трудности рождения — не начать жить. Без подросткового бунта не сформировать собственную социальную идентичность. Каждый этап становления человека исторически связан с тем, что старые сознательные и бессознательные конструкции перестают работать и требуются изменения.
Новые психические конструкции, с одной стороны зависят от новых внутренних и внешних факторов, с другой — повторяют пережитое ранее.
Опыт предыдущего кризиса задает определенную схему, по которой проживаются все последующие схожие ситуации.
Возникает повторение. Теория психической травмы, начиная с классика психоанализа, учит нас тому, что травма может снова и снова воспроизводить себя, так как психике необходимо переработать ее, встроить в свою систему, что ей раз за разом сделать не удается. Внешние факторы могут использоваться в качестве материала для воспроизведения. В том, как проживается кризис, всегда присутствует бессознательное желание. Именно оно является движущей силой процесса.
Так пациент, снова и снова теряющий бизнес из-за бессознательной вины за смерть отца в момент разворачивания эдипального комплекса, вновь разоряется, теперь уже якобы по причине кризиса и может с уверенностью констатировать: «Мне снова не повезло».
Навязчивый невроз работает в данном случае как механизм, заставляющий субъекта закрывать глаза на изменяющиеся экономические условия до тех пор, пока все окончательно не развалится. Крах бизнеса отвечает бессознательному мазохистическому желанию пациента разрушить самого себя, чтобы справиться с собственной агрессией в адрес умершего отца.
Отец предстает в речи пациента как недостижимый идеал, иконописный лик, взгляд которого направлен на сына непрестанно и неизменно дает сыну лишь негативную оценку. Воображаемые бессознательные отношения с отцом приводят к тому, что пациент вновь повторяет детские ситуации, ситуации телесных наказаний со стороны отца за такое поведение сына, которое отец считал ошибочным. Повторение это ценно, так как именно в момент наказания сын был уверен, что желание отца полностью принадлежит ему, так же как и желание матери, которая встает на защиту ребенка. Наказание за ошибку становится своеобразным условием любви, ее знаком и приметой. Потеряв бизнес, пациент начинает беспрестанно требовать от жены и других близких безусловного принятия и поддержки, несмотря ни на что.
Там, где в бизнесе еще можно что-то спасти, гибко подстроившись под изменяющиеся условия, пациент совершает ряд странных ошибочных действий, мало согласующихся с его весомым опытом и компетентностью.
Итак, субъект устраивает крах своего бизнеса, используя для этого момент экономической нестабильности. И это обладает для психики целым рядом значений: быть любимым родителями, а затем и женой через совершение ошибки, наказать самого себя за собственную агрессию против отца и вину за его смерть, вину перед идеализированным объектом за конкуренцию с ним из-за матери, которую он, в конце концов, получил в свое полное распоряжение.
Как только этот механизм становится очевиден пациенту из собственного анализа и интерпретаций психоаналитика, он получает возможность сознательного владения ситуацией. В психоанализе субъект делает выбор, лишаясь одного и получая взамен другое. Ценой стабильного успеха в бизнесе является ослабление воображаемой связи с родителями, воображаемой власти над их смертью и жизнью, и отказ от захватывающего наслаждения самонаказания с целью владения любовью значимого другого. Такой сознательный отказ служит психической сепарации пациента от его родителей, и открывает для него путь к принятию решений, которые могли бы удовлетворить его желания иным способом.
Более нет нужды с таким страданием воспроизводить ситуацию вновь и вновь, используя для этого внешние факторы.
В описанной мною ситуации бессознательные желания пациента были столь сильны, что никакие рекомендации бизнес-консультантов, маркетологов и гуру обогащения ничего не смогли изменить в ситуации. Бессознательное неумолимо, и оно неизбежно будет прорываться сквозь все заслоны, самые правильные советы и рекомендации.
Только в личном психоанализе, приподнимая завесу своего бессознательного, прикасаясь к своим тайным смыслам, человек открывает тем самым для себя возможность иного решения знакомых проблем.
Если отнестись к кризису не как к злу, которое нужно победить, а как к опыту, который полезно прожить, который чему-то служит, то можно открыть потенциал кризиса для важных осознаваний и перемен.