ПРЕПЯТСТВИЯ РАЗВИТИЮ СУПЕРВИЗИИ В РОССИИ
Лях И. В.
В ходе работы в качестве супервизоров и преподавателей супервизии мы столкнулись с очевидными препятствиями развитию профессиональной супервизии в психологическом консультировании и психотерапии, и в целом — в сфере помогающих профессий на постсоветском пространстве. В данной статье представлен анализ причин сопротивления институционализации этой важной профессиональной практики и возможностей для преодоления сопротивления.
Рассматривая практику профессиональной супервизии в широком контексте социального взаимодействия, можно выделить несколько основных социально обусловленных причин сопротивления её развитию в профессиональном сообществе психологов и психотерапевтов. По отношению к профессиональному сообществу эти причины можно разделить на внешние и внутренние.
Внешние причины системного сопротивления становлению профессиональной супервизии на настоящий момент выглядят достаточно очевидными.
Первая причина — мифологизация профессии в массовом сознании. В обществе до сих пор не существует четкого представления о том, как человек может становиться психотерапевтом или психологом. Есть представление, сформированное традиционными или мистическими переживаниями: человек становится психотерапевтом в результате «шаманской болезни» — преодолев серьезную проблему, с которой большинство людей не в состоянии справиться. Профессионалы — психологи и психотерапевты — частично подтверждают это представление, когда говорят о мотивации «раненного целителя», таким образом косвенно указывая на то, что психолог должен как минимум отличаться от среднего представителя общества.
Мифы о психологах и психотерапевтах исследованы и описаны в научной литературе (Ждан А. Н., Вачков И., Гриншпун И., Пряжников Н. и др.), по поисковому запросу «мифы о психологах» можно найти огромное количество текстов на психологических сайтах, суммирующих эти мифы с целью их развенчания. Однако ситуация остается парадоксальной: с одной стороны мы говорим, что психолог это человек, а с другой стороны — поддерживаем миф, что человек этот особенный. Очевидно, что особенному (грандиозному) человеку супервизор не нужен. Наличие такой идеи в массовом сознании сочетается с собственным желанием быть грандиозным у психолога, формируя мотивы для избегания супервизии. Зачастую приходится встречаться с идеей: «Если я самостоятельно не справлюсь с проблемой клиента, то утрачу своё «магическое значение» в его глазах».
Мифологизация профессии порождает страх перед тем, что в ходе взаимодействия с психологом или психотерапевтом на личность человека может быть произведено некое сильное подавляющее воздействие. В обществе присутствует параноидальный страх не просто в отношении отдельных психологов, но и в отношении сообщества психологов: если оно будет укреплено, силами этого сообщества психологи, подобно «коллегии колдунов», обретут власть над человечеством. В контексте организации можно говорить о страхе руководства утратить власть над сотрудниками, попавшими под влияние психолога. Такого рода страхи часто проявляются, к примеру, у руководителей образовательных структур при попытках внедрения практики супервизии в образовательный процесс: «Что это вы все вместе собрались? Что это вы все вместе обсуждаете? О ком вы разговариваете?». В крайних случаях это приводит к формированию идеи о «секте психологов», «деструктивных психокультах» и т.п.
Если говорить о способах преодоления этой мифологемы, которая активно мешает нашим коллегам даже просто получить помещение для занятий групповой супервизией, необходима качественная работа по формированию адекватности и лояльности психологов в тех структурах, где они работают: психолог должен быть «условно нормален» — достаточно нормален, чтобы быть лояльным. К сожалению, миф этот частично подтверждается «грандиозными» коллегами-психологами, извечно противопоставляющими себя любой деятельности, связанной с лояльностью. Ответственность профессионального сообщества — начать критически высказываться в отношении коллег, нелояльных социуму. Следует принять меры по усилению этической стороны нашей профессии вплоть до демонстрации силы сообщества, способного более четко противостоять деятельности неспособных к лояльности специалистов.
Следующая причина внешнего сопротивления супервизии имеет экономический характер. Ориентируясь на доступное недорогое гуманитарное образование, учебные заведения, занимающиеся профессиональной подготовкой психологов, не могут создать условия для адекватного реальности способа контроля безопасности и эффективности работы своих выпускников — начинающих специалистов.
В связи с тем, что в нашем обществе до сих пор не устоялось представление о четырехчастной модели получения образования в психотерапии и психологическом консультировании (теория, навыки, личная терапия, супервизия), обязательная, например, для врача часть профессиональной подготовки — работа под супервизией в рамках частичной ответственности за клиента (с передачей части этой ответственности ординатору, если ты интерн), — до сих пор не приживается в сообществе психологов. Существующая система подготовки как бы транслирует скрытое послание: психолог, получив достаточный объем теоретических знаний и практических навыков, уже однозначно неспособен навредить клиенту, и, соответственно, получив психологическое образование, он уже однозначно будет работать эффективно.
Таким образом, мы сталкиваемся с ситуацией, когда образовательные структуры, занимающиеся подготовкой психологов, сами оказываются не в состоянии контролировать эффективность их практической деятельности и не заботятся о том, чтобы создать условия для контроля этой деятельности. Профессиональному отбору и личной терапии студентов уделяется минимальное внимание. В составе преподавателей практически отсутствуют специалисты с опытом работы с реальным клиентом. Опыт практики «на студентах» не может быть показателем эффективности работы, поскольку осуществляется в зависимых от преподавателя отношениях и чаще всего происходит с прямым или косвенным нарушением этики взаимодействия. Успешные практики, в свою очередь, не стремятся преподавать, поскольку могут зарабатывать многократно больше за то же самое время. Аттестация является формализованной бюрократической процедурой, где оценивается не столько деятельность специалиста, сколько те тексты, которые он способен, так или иначе, продуцировать. Излишняя формализация в оценке эффективности деятельности специалиста, отрыв от реальности этой деятельности, приводит к тому, что образовательные учреждения не уделяют супервизии практики должного внимания.
Известно, что мировое психотерапевтическое сообщество преодолевает действие описанных выше механизмов, и достигается это за счет функционирования профессионального сообщества как активной деятельной структуры. Модель подготовки эффективных специалистов уже существует, и базируется она на очень простом принципе: психолог-консультант, психотерапевт приобретает легитимность своих действий на основании общественного признания. Именно общественное признание эффективности этой деятельности дает ему легитимное право заниматься этой деятельностью. Общественное признание безопасности этой деятельности позволяет ему не только заниматься этой деятельностью, но и начинать ее развивать, начинать преподавать. Этический кодекс становится неотъемлемой частью нормирования и формирования коммуникации с обществом.
Становление психотерапевтической практики и практики психологического консультирования по существующим сейчас международным нормам для России неизбежно: решение о том, состоялся ли молодой специалист как специалист или нет, должны принимать люди, делегированные для этой цели профессиональным сообществом. Именно профессиональное сообщество прежде всего заинтересовано в выделении супервизоров, как группы профессионалов-экспертов с особыми функциями [1].
Из вышесказанного следует, что для того, чтобы супервизия состоялась как практика в системе профессионального обучения, необходим высокий уровень консолидации профессионального сообщества и легитимное участие сообщества в аккредитации, что может быть реализовано, например, через СРО. Общество уже создало форму, в которой такое участие может реализовываться, следовательно, задача профессионалов — соответствовать этой форме.
Анализ внутрисистемных причин сопротивления развитию профессиональной супервизии можно начать с обращения к феномену первичного индивидуального сопротивления, обусловленного действием защитных механизмов психики.
Представление о супервизии как о необходимом элементе профессиональной практики сталкивается с колоссальным сопротивлением с того момента, когда в процессе обучения человек узнает, что став психологом, он будет работать не один. Первое столкновение с сопротивлением супервизии — это столкновение с персональным сопротивлением разрушению идеи интимности и грандиозности. Далее возникает страх не быть принятым в профессиональное сообщество, связанный со страхами осуждения и отвержения. Этот страх начинает формировать достаточно глубокий внутренний конфликт: с одной стороны, человек стремится к тому, чтобы ощущать себя грандиозным и насыщать свою грандиозность в ходе работы с клиентом, но с другой стороны, постоянно присутствует страх лишиться этой грандиозности — то, что в психоанализе принято называть кастрационной тревогой.
Первичное сопротивление супервизии обусловлено естественными защитными реакциями, которые срабатывают в период обучения и связаны с избеганием как травматического опыта, опыта оценивания, опыта отторжения со стороны родительских фигур, так и с определенной сакрализацией собственной деятельности. Сопротивление связано с внутренним конфликтом, с желанием проявлять грандиозность. В обществе это желание скорее осуждается — быть грандиозным для большинства является социально опасным. В этом смысле интересны наблюдения, изложенные в тексте под названием «Тыжпсихолог», который гуляет по интернету. Эти наблюдения достаточно четко показывают агрессию общества в отношении своего члена, который обозначил свое желание приобрести профессию психолога, профессиональный статус, — те иллюзорные мифологизированные завышенные требования, с которыми человек сталкивается, еще только вступая на путь приобретения специальности психолога. Автоматически такое отношение переносится и на супервизию.
Еще одна причина сопротивления супервизии — идея слияния супервизии и личной терапии. Нередко супервизируемый воспринимает супервизора как один из вариантов терапевта, и, как следствие, в работе с супервизором автоматически проявляются все формы защиты, все формы сопротивления, которые супервизируемый испытывает в рамках своей личной терапии, и которые препятствуют продолжению работы с супервизором.
Такому восприятию супервизии может способствовать определенная мотивация, лежащая в основе выбора профессии психолога или психотерапевта. На основании имеющихся на данный момент, не столько научных данных, сколько психотерапевтических и психологических мифологем, в качестве основной мотивации мы можем выделить идею «раненного целителя». В связи с этим необходимо более глубокое исследование профессиональной мотивации специалистов. В исследовании могут участвовать личные терапевты будущих специалистов для того, чтобы более четко выделить мотивационные моменты и провести корреляцию — какая мотивация быть профессионалом в области психологии наиболее эффективна с точки зрения достижения результата, почему люди хотят быть психологами, какая личностная мотивация эффективна в плане становления уважаемого в дальнейшем, эффективного психотерапевта. Следует отметить, что тема эта актуальна для всего мирового сообщества специалистов помогающих профессий.
Если говорить о возможностях преодоления проблемы слияния супервизии и личной терапии, здесь присутствует вызов в отношении супервизоров. Этот этап давно пройден мировым психотерапевтическим сообществом — в начале прошлого века, когда были разделены контрольный анализ и аналитический контроль (К. Абрахам, М. Эйтингон). Если российские супервизоры перестанут смешивать понятия личной терапии и супервизии, и четко разграничат их, есть шанс, что указанное препятствие может быть устранено. Иными словами, необходимо более четкое разделение роли личного терапевта и супервизора как в индивидуальном, так и в социальном пространстве, отражение этой необходимости в Этических кодексах модальностей.
Третье внутрисистемное препятствие — нечеткое представление об этической норме в профессиональном сообществе. Зачастую это простое неведение о том, как этические нормативы могут работать. Распространенным заблуждением является представление о том, что настоящие психотерапевты — это зарубежные психотерапевты. Об этом к примеру пишет А. Я. Варга в своей статье «Профанация психотерапии». В заключении она говорит об отсутствии в России профессиональных стандартов, законов, регламентирующих профессиональную деятельность психологов, лицензирования специалистов и приходит к выводу о том, что «…личная ответственность за свой профессионализм, за соблюдение этических норм в России очень велика» [2]. Профессиональные психологи и психотерапевты пользуются в своей деятельности стандартами и регламентами, разрабатывают отраслевые и учебные нормативы. Отрицание их деятельности является косвенной дискредитацией всего профессионального сообщества. Представляется важным заметить недопустимость нарушения этики и объективной реальности в публичных высказываниях любого, даже самого уважаемого специалиста.
Важно понимать, что сама по себе личная ответственность в нашей работе является коллегиальным требованием и отталкивается от этического кодекса. Этические нормы сильно отличаются в разных профессиональных сообществах, и это рациональное, прагматически обусловленное отличие. Порой формируется парадоксальное мнение, что для того, чтобы психолог взял на себя личную ответственность, нужен закон. В реальности, человек не способный брать на себя ответственность за свои действия и публичные высказывания ни в коем случае не должен приобретать право называть себя психологом. Единственная возможность противостоять такого рода явлениям – это коллегиальный контроль.
Рассмотрим ситуацию, в которой психологи обращаются за супервизией в реальности. Специалисты охотно обращаются за супервизией, за помощью и надзором, на первом этапе профессионального становления. Они хотят обрести профессиональную идентичность, почувствовать уверенность, что их правильно учили, их знания и навыки верны, и они правильно действуют. На этапе становления профессиональной идентичности молодые люди самостоятельно, достаточно легко, без особого принуждения обращаются за супервизией именно в целях самооценки и проверки. Наличие этого мощного мотива говорит о необходимости для развития супервизии в России еще одного очень важного условия, речь о котором пойдет ниже.
Профессиональное сообщество постоянно развивается, происходит дифференциация и интеграция знания о психическом, меняются стандарты. Для обеспечения качественной профессиональной преемственности образцы для идентификации тоже должны меняться. З. Фрейд, несомненно, был первым психоаналитиком. Однако в среде психоаналитиков Фрейда зачастую иронично таковым не считают, поскольку он не смог бы, при всем своем желании, выполнить стандарты IPA — не смог бы соответствовать собственноручно созданной организации в силу того, что и сама организация и требования развивались. Его практика им не соответствует с точки зрения современного кодекса IPA. Он совершал массу этических нарушений, однако никто в мире не будет спорить, что без его идей сам психоанализ не может существовать.
Стоит заметить, что такого рода развитие и профессионализация, сужение специализации в этой тонкой области знаний заложены её создателями, именно их идеи делают необходимым обновление образцов для идентификации.
Нашему профессиональному сообществу необходимо озадачиться нахождением и предъявлением обществу легитимных фигур эффективных профессионалов. До тех пор, пока российское общество считает, что такого рода фигуры — легитимные и эффективные — существуют только на западе (ярчайшим представителем этого мнения является Анна Варга, которая абсолютно уверена, что супервизироваться и лечиться надо только у западных специалистов), мы автоматически оказываемся в ситуации заложников мифа о том, что в России нет психоаналитиков, психотерапевтов, психологов-консультантов. Закономерное следствие — идентифицироваться не с кем. Возникает парадоксальная ситуация — «пророков нет в отечестве своем», и это отражает пассивную роль профессионального сообщества: оно почему-то не выдвигает своих представителей на роль объектов для профессиональной идентификации.
При этом существующая система образования, которая в большинстве случаев просто неспособна порождать эти образцы внутри себя, уже начинает подстраиваться, приглашая эффективных психотерапевтов и психологов для преподавания хотя бы небольшого количества часов, и этим предоставляет студентам образцы для идентичности. Однако само сообщество некоторым образом препятствует выделению этих специалистов, да и сами специалисты опасаются на это претендовать, поскольку оказываются частично «кастрированными» тем самым мифом, распространяемым и разделяемым многими. Утверждая, что «в России психотерапевтов нет», эти люди дискредитируют коллег и фактически нарушают профессиональную этику, когда говорят о том, что «вот они друг другу бумажки пораздавали и щеки надувают». Этическое нарушение здесь налицо: специалисты подвергаются критике в публичном пространстве не за то, что они эффективно или неэффективно делали, а на основании косвенных признаков или из конкурентных соображений.
Как представляется, опасность такого подхода состоит в следующем: внутренний страх предъявить качество и эффективность своей работы усиливается за счет колоссальной внешней агрессии — как только у нас появится эффективный психотерапевт, он автоматически столкнется с колоссальной критикой своей практики и большими сложностями в обосновании эффективности своей работы.
Мы сталкиваемся еще с одним препятствием в развитии супервизии — до сих пор не разработана и не принята профессиональным сообществом единая система восприятия, единый стандарт эффективности психологического консультирования и психотерапевтического взаимодействия.
И снова парадоксальная ситуация: психотерапевт испытывает сложности с тем, чтобы рассказать, что он делает, как он это делает, и зачем он это делает, и отказывается от максимально эффективного способа научиться и тому, и другому, и третьему, т.е. от супервизии. Возникает замкнутый круг, который связан с внешним сопротивлением: заявить об эффективности своей работы равно сыскать себе колоссальную критику коллег по типу «Ты чего высовываешься?»
Можно сделать далеко идущий вывод, что отечественная психотерапия до сих пор частично обслуживает психотерапию Запада, усиливая ее эффективность. Мы переводим работы западных теоретиков и активно используем практические достижения и открытия, сделанные в других странах, несмотря на то, что западная психология во многом опирается на работы Л. С. Выготского, А. Р. Лурия, В. М. Бехтерева, И. П. Павлова и других российских учёных. В России всегда были и есть выдающиеся исследователи, такие как Б. Д. Карвасарский, Ц. П. Короленко и др., однако профессиональное сообщество и внешнее общество уделяет недостаточно внимания их работам, подспудно обесценивая отечественного исследователя.
Очевидно, что одна из причин медленного развития супервизии и супервизорского движения как такового в нашей стране связана с кризисом веры в то, что отечественная психотерапия и отечественная психология существует, и своего рода отбрасыванием определенной части информации, которая присутствует в реальности. По сути, речь идет о частичном отрицании реальности, причем реальность эта отрицается и снаружи (обществом) и изнутри (специалистами).
Для профессионального сообщества очень важно рассмотреть и проанализировать внутрисистемные причины сопротивления развитию супервизии, связанные с кризисом профессиональной идентичности. В ситуацию кризиса профессиональной идентичности специалист попадает, когда начинает воспринимать супервизию исключительно как часть образовательного процесса. Это своего рода защита: если специалист получил идентификацию вне профессионального сообщества практикующих специалистов (например, у него есть диплом МГУ или медицинского университета), то тем самым он уже приобрел некий статус, и этот статус воспринимается как своего рода инициация, не требующее дальнейшего постоянного подтверждения.
Если мы определяем психотерапию как специфическую форму коммуникации, то описанное представление очевидно идет вразрез с восприятием реальности. Реальность динамически меняется и при этом воспринимается субъективно, поэтому восприятие статуса специалиста как освобождения от необходимости повышать квалификацию и супервизироваться становится защитным механизмом, позволяющим сохранять внутреннюю стабильность на фоне меняющегося внешнего мира.
Если специалист изначально не воспринимает супервизию как обязательную составную часть своей профессиональной идентичности, то отталкивая, отрицая эту возможность, он закладывает своего рода нарушение восприятия реальности в будущем и создает условия для профессионального выгорания.
Профессия психолога связана с высокой чувствительностью, с ощущением собственной грандиозности, с сопереживанием и достаточно тонкими, глубокими психическими механизмами — механизмами внутреннего реагирования на агрессию и беспомощность клиента. С одной стороны, происходят естественные органические процессы, такие как старение головного мозга, с другой стороны, накапливается воздействие внешних факторов, меняющих поведение. В силу указанных причин риск поступить непрофессионально в данной профессии с возрастом практически не меняется, и можно предположить, что в определенные возрастные периоды он даже повышается. Отказ от супервизии в этой ситуации становится своего рода «подкармливанием» комплекса всемогущества: отказываясь от регулярной супервизии своей работы, специалист обслуживает идею собственной грандиозности, зачастую просто презирая реальность, презирая интересы коллег и клиентов. Часто в основе лежит детский страх критики, который, развиваясь, приводит к гиперкомпенсации манией величия, и в результате оборачивается тяжелыми последствиями как для клиентов, так и для самих специалистов.
Можно сказать, что как общество в целом, так и профессиональное сообщество психологов и психотерапевтов заинтересовано в том, чтобы происходила супервизия опытных и эффективных специалистов. Как показывает практика, на супервизиях, где рассматриваются случаи известных специалистов, всегда наблюдается высокий уровень динамики и профессионального интереса. Это связано не только с умением специалистов «подавать себя», но и с желанием коллег идентифицироваться с ними. Если эта социально значимая часть нашей профессиональной деятельности отбрасывается специалистами, в результате, с одной стороны, у них повышаются риски профессиональной деградации, а с другой стороны, само профессиональное сообщество недополучает образцы идентичности, технологические, организационные, теоретические и другие важные ориентиры в своем развитии. Выход из ситуации прост — не стоит жадничать: эффективным специалистам следует показывать свою работу, больше работать в публичной супервизии. Это поднимает их статус и авторитет в глазах всего сообщества и покажет путь коллегам: можно и нужно супервизировать практику и представлять случаи успешной работы. В качестве примера можно привести успешный опыт публикаций у профессионалов, принадлежащих к ЕКПП и к другим психоаналитическим сообществам, которые во многом создают и развивают свою практику именно за счет регулярных профессиональных супервизий, сообщая о случаях из своей профессиональной деятельности.
Серьезным внутрисистемным препятствием развитию супервизии представляется также тенденция к обесценивающей и обвинительной риторике в отношении российских специалистов в текстах заметных представителей профессионального сообщества. Отсутствие четких представлений о профессиональной пригодности и непригодности, о целях и необходимых эффектах психотерапии может приводить к профанации профессии и формированию сладкого и привлекательного мифа, что на общем размытом поле существует несколько супер пси-профессионалов, которые все поняли и могут работать эффективно, подавляющее же большинство психологов ни на что не годятся. Важно понимать, с какой целью осуществляется описание проблемы. Сообщая о том, что психотерапия, психологическое консультирование могут быть и неэффективными, приносить вред клиентам, авторы легко повышают свою популярность. Если же это делается для того, чтобы побудить профессиональное сообщество к изменению и развитию, необходимо, как представляется, соответствующим образом расставить смысловые акценты. Действительно, эффективность психотерапии может быть сомнительной (о чем много пишет, к примеру, А. Б. Невеев). Но если всем это известно, то одного сообщения об этом уже недостаточно. Следует говорить о том, какие меры необходимо принимать, чтобы профессиональное сообщество избавлялось от когнитивных искажений, теоретических заблуждений, системных ошибок, и наш взгляд, когда мы говорим о своей собственной системной деятельности, был как минимум непредвзятым.
Как субъект социального взаимодействия профессиональное сообщество не имеет легитимной власти над своими членами. На данном этапе своего развития оно довольно слабое — с низким уровнем консолидации, высоким уровнем конкуренции, страхом и преклонением перед зарубежными идолами. Страх общества перед профессией (православное «чур меня!», большие параноидальные мотивы в отношении вселенской власти психологов и т.п.), мифологизация профессии — все это ведет к тому, что общество не проявляет достаточной заботы о пси-специалистах, не выделяется достаточного финансирования на исследования по критериям эффективности психотерапии, имеет место большое количество внешних атак, направленных на обесценивание психотерапии и пси-специалистов.
Для того, чтобы ситуация с супервизией психотерапии в России изменилась, необходим набор вполне конкретных открытых действий. Во-первых, необходима работа группы по принятию закона о психотерапии и психологическом консультировании. Важно регулярно сообщать о том, что именно эта группа делает, к каким результатам она пришла на текущий момент. Во-вторых, необходимо создание саморегулируемого объединения, которое бы создавало легитимные способы регулирования деятельности и лицензирования в данной области. Необходимо лоббирование интересов профессионального сообщества в органах власти и его непосредственного участия в лицензировании членов профессиональных сообществ. Необходимо четкое определение статуса супервизии как в законах о психотерапии и психологическом консультировании, так и во всех подзаконных актах. Важно формировать понимание, что для развития профессионального сообщества необходима регулярная супервизия специалистов, уже ставших эффективными, нужны их выступления о том, почему и зачем нужно заниматься профессиональной супервизией уже сложившимся специалистам. Необходимы меры, направленные на преодоление мифологических представлений, связанных с нашей профессией, нужна активная просветительская работа.
Нашему сообществу необходимо осознавать свою субъектность, становиться влиятельным коллективным субъектом социального действия, способным определять рамки и условия взаимодействия с другими коллективными субъектами. Важно не просто сообщать о наличии этического кодекса, но и активно применять его, не просто говорить о научности или не научности того или иного процесса, но и активно заниматься просветительской деятельностью в этом плане. И это важно не только для целей создания образцов для профессиональной идентичности, но и в целях формирования нормальных здоровых рамок и стандартов внутри самого сообщества. Нужен коллективный субъект, способный взращивать сам себя.
Если наше профессиональное сообщество окажется способным на это и будет действовать в указанных рамках, в нашем распоряжении есть следующие профессиональные инструменты: профессиональное взаимодействие в форме профессиональных супервизий, профессиональное взаимодействие в рамках научных конференций посредством докладов и обмена мнениями, профессиональные публикации. Важно четкое позиционирование себя во взаимодействии с другими коллективными субъектами. Продукт, адресованный социуму от нашего коллективного субъекта, — это законы о психотерапии и психологическом консультировании.
Литература
- Уильямс Э. «Вы - супервизор. Шестифокусная модель, роли и техники в супервизии».М, 2001.
- Варга А. Я. «Профанация психотерапии» http://snob.ru/profile/9682/blog/49375#comment_499006
- Невеев А. Б. «26 причин кажущейся эффективности психотерапии»: http://псикомпас.рф/статьи/26_причин_кажущейся_эффективности_психотерапии/
- Джейкобс Д., Дэвид П., Мейер Д. Дж. «Супервизорство». СПб., 1997.
- Психотерапевтическая энциклопедия/ Под ред.: Б. Д. Карвасарского. СПб.: Питер. 2000. – 1024 с. – С. 11.
- С. А. Кулаков. «Супервизия в психотерапии. Учебное пособие для супервизоров и психотерапевтов» – СПб., 2004